«Журналистика поступка»: новый поворот в деле крымского блогера Мемедеминова

Российский прокурор Алексей Айдинов запросил для крымского блогера и гражданского журналиста Наримана Мемедеминова шесть лет колонии общего режима по обвинению в публичных призывах к терроризму. Заседание прошло 27 сентября в Северо-Кавказском окружном военном суде российского Ростова-на-Дону. По мнению самого подсудимого, приговор будет «необоснованно ожидаемым».

Российские власти обвиняют Наримана Мемедеминова в участии в запрещенной в России организации «Хизб-ут-Тахрир». Поводом послужили два ролика на YouTube, сделанные до 2014 года. Формально Мемедеминова обвиняют по части 2 статьи 205 Уголовного кодекса России ​(публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, совершенные с использованием сети Интернет​).

Журналист Тарас Ибрагимов напоминает, как российские власти обратили внимание на деятельность Мемедеминова.

– Нариман – крымский татарин, мусульманин, который до 2014 года занимался своими делами, у него была работа. Снимал видеоролики мусульманского толка, исторического толка – в том числе, про Ханский дворец и про партию «Хизб-ут-Тахрир», что ему, собственно, потом и вменили в обвинение. Там фигурируют ролики с февраля 2013 года по март 2014 года. После аннексии он увидел, что происходит в Крыму с его соотечественниками, крымскими татарами, друзьями и начал освещать эти судебные процессы. Первым было севастопольское «дело «Хизб-ут-Тахрир» – там была четверка, в том числе Руслан Зейтуллаев. В итоге он получил 17 лет колонии строгого режима. После этого было множество дел: бахчисарайское, ялтинское, симферопольское и так далее. Нариман же был одним из первых, кто наблюдал и решил освещать судебные процессы.

Тарас Ибрагимов отмечает, что позднее видеотрансляции с судов над крымскотатарскими, проукраинскими активистами стало организовывать объединение «Крымская солидарность» на фоне негласного бойкота со стороны российских СМИ Крыма.

– Вообще, Нариман – один из тех людей, у которых возникла идея создать такую площадку, как «Крымская солидарность», чтобы она вобрала в себя всю эту гражданскую журналистику и описание всех политических процессов на полуострове. Не только по «делам «Хизб-ут-Тахрир» и крымских татар, но и по Владимиру Балуху, по разным процессам. Я бы назвал это журналистикой поступка. Интересно, что при допросе сотрудников ФСБ в суде после ареста Мемедеминова в 2018 году, они сами абсолютно спокойно признались, что он попал в их разработку, что наблюдение за ним началось после того, как он начал освещать судебные процессы. То есть, они как бы сказали, что не надо было вам, гражданин Мемедеминов, ходить на судебные заседания, делать стримы и снимать видео.

Сам Нариман Мемедеминов в речи на суде в июне 2019 года высказал убежденность в том, что истинный мотив его преследования не связан с терроризмом:

«Как следует из материалов уголовного дела, различные оперативно-розыскные мероприятия в отношении меня начали проводиться с конца 2014 года, то есть, с момента, когда я стал вести освещение политически мотивированных процессов. Преследование и уголовное дело в отношении меня также является политически мотивированным, является преследованием по национальному, религиозному и профессиональному признакам, так как я – крымский татарин, мусульманин и гражданский журналист. Все вышеперечисленные признаки преследований указаны в резолюциях ООН. Это преследование в отношении меня происходит, чтобы подавить мою активность, гражданскую позицию и не дать возможности предавать огласке происходящее в Крыму».

Защита Мемедеминова планировала привлечь Тараса Ибрагимова для дачи свидетельских показаний, однако суд отказался его выслушать.

– Мы общались с ним, я его знал. Мы хотели подтвердить в суде, что знали Наримана как журналиста, а не как человека, которому пытаются прицепить обвинение в том, что он пропагандировал терроризм… Для меня дело Наримана напоминает дело Александра Гинзбурга, который тоже журналист по образованию, и он в 1959 году одним из первых в Советском Союзе составил поэтический сборник «Синтаксис» – такой обычный самиздат, где был Иосиф Бродский и другие. Напечатал несколько экземпляров, начал раздавать среди друзей. Естественно, чекисты его арестовали, изъяли тираж и отправили на два года в ссылку. Он вернулся, опять сел, потом его выслали из Советского Союза, так что он доживал свою жизнь в эмиграции. Тоже самое с Николаем Семеной, если проводить современные параллели. Вряд ли кто-то всерьез считает, что он занимался сепаратизмом в Крыму через колонки и блоги на Крым.Реалии.

Крымская правозащитница Лутфие Зудиева утверждает, что российские власти, преследуя крымчан с целью подавить их гражданскую активность, добиваются обратного эффекта.

– В тех кругах, где сегодня существует определенная гражданская, политическая позиция, в кругах крымскотатарского народа, практически каждая семья знает о деле Наримана. Народ небольшой, очень тесные родственные связи, поэтому истории арестованных крымских ребят достаточно близкие для многих людей в Крыму. Но действует это ровно наоборот: с каждым разом все больше и больше очевиден политический характер этих преследований. Если поначалу это были единицы, когда в 2015 году началось дело «севастопольской четверки», то потом аресты и обыски начали приобретать массовый характер, войдя фактически каждый дом. Люди начали понимать, что подоплека всего этого никак не связана с общественной безопасностью или с тем, что эти ребята несут какую-то угрозу. Так что подобные действия стали вызывать еще большее желание сопротивляться.

По словам Лутфие Зудиевой, после судебных заседаний к ней обращается множество молодых людей с вопросами, как они могут помочь задержанным соотечественникам.

– Когда был последний массовый арест, когда арестовали 24-х активистов весной, мы были шокированы тем, что в прямые эфиры выходили соседи, причем далеко не молодые ребята – это женщины, люди в возрасте. Или присылали нам видео. Мы увидели, что не получается так, как хотят силовики, что это не работает.

Российские власти Крыма обычно не комментирует подобные дела (вне официальных обвинительных заключений), но в день массовых обысков 27 марта российский глава Крыма Сергей Аксенов заявил, что в арестах нет политической мотивации:

«Все следственные действия проводятся в рамках закона, в рамках ранее возбужденных уголовных дел. Любые разговоры о якобы репрессиях, развернутых на полуострове, – ложь и демагогия, попытка придать делу политический окрас. Преступность и экстремизм не имеют национальности и религиозной принадлежности. Все участники запрещенных организаций, работающих в интересах иностранных государств, будут отвечать в соответствии с законами Российской Федерации вне зависимости от национальности. Тот, кто эти законы не уважает, может искать себе место для жизни в любой другой точке мира. Здесь таким персонажам ничего, кроме тюрьмы, не светит».

Руководитель программы «Поддержка политзаключенных» правозащитного центра «Мемориал» Сергей Давидис указывает на то, что дело Наримана Мемедеминова подпадает под определение политически мотивированного.

– Мы руководствуемся критериями, которые опираются на резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы. То есть, человек преследуется властью исключительно за мирную реализацию своих прав, незаконно, по политическим мотивам. Вообще, преследования гражданских журналистов в России, наверное, есть, а уголовных дел и тех, кто попал бы в наши списки политзаключенных, нет. Собственно, есть только Нариман Мемедеминов в Крыму… Думаю, что люди в России привыкли, что ли, к этой репрессивной реальности и понимают, что нельзя, потому за сами тексты преследуют журналистов не так часто. Важнее то, что ситуацию с Крымом российские власти воспринимают более болезненно. Высказывания, связанные с отрицанием принадлежностью Крыма России, она готова преследовать в уголовном порядке.

Сергей Давидис подчеркивает, что центр «Мемориал» также фиксирует подавление гражданской солидарности крымских татар из-за их нелояльности российским властям Крыма.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)