Самоизоляция: опыт крымских узников, переживших домашний арест

В связи с пандемией «Covid-19» люди из разных стран вынуждены соблюдать режим самоизоляции. Журналисты проекта «ОВД-инфо» собрали советы от российских заключенных, которые находились или находятся под домашним арестом. Крым.Реалии пообщались с крымчанами, которым была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, чтобы они на своем опыте рассказали, как пережить долгое пребывание в четырех стенах.

Али Асанов (один из фигурантов «дела 26 февраля») – житель села Урожайное. Обвинялся по ч. 2. ст. 212 уголовного кодекса России («участие в массовых беспорядках»), находился в СИЗО с 15 апреля 2015 года. Через два года Асанова перевели под домашний арест, под которым он пробыл еще два года. 19 июня 2018 года приговорен к четырем с половиной годам лишения свободы условно. Крымский татарин оставался под домашним арестом до 14 февраля 2019 года до вступления приговора в законную силу. Признан политзаключенным по версии правозащитного центра «Мемориал».

Фигурант «дела 26 февраля» Али Асанов вспоминает: обязательным «аксессуаром» домашнего ареста является браслет: «приезжают сотрудники ФСИН, ставят базу, похожую на телефонный аппарат. Браслет на ноге работает на расстоянии тридцати метров. Если отходишь более чем на это расстояние, тебе сразу звонят, выясняют куда ты пропал». Мужчина рассказывает, что звонили ему практически каждый день: «бывало такое, что ты находишься в одной комнате, а там не ловит сигнал. Например, эти два года я не мог ночевать в своей спальне – самой дальней комнате, потому что туда не добивал сигнал и даже прилечь полежать в обед было целой проблемой, сразу звонили».

У Али и его супруги, Эльнары Асановых пятеро детей. Мужчина рассказывает, что из-за уголовного дела против него он не смог дважды забрать свою жену и детей из роддома. «Это обидно, когда ты даже своего ребенка не можешь забрать. У меня же дочка (самая младшая Мерьем – КР) родилась чуть-чуть недоношенной, супругу в Симферополь увезли на санитарной авиации, она еще десять дней там пролежала. Очень тяжело, не можешь ни поехать, ни увидеть. Сидишь дома, ждешь звонок».

Спустя два года после снятия браслета Али вспоминает, что первое куда он поехал – в поселок Октябрьское. «Я сразу за телятами поехал. У меня огород, скотина, трактора ремонтировал, пока дома сидел. Так рядом с домом ставил, чтобы база доставала. Но это лучше, чем в СИЗО. После СИЗО домашний арест облегчением казался».

Асанов рассказывает, что очень помогало общение с людьми: «очень много приходило людей, навещали, поддерживали. Говорили сабр («терпение» на арабском – КР). Почти каждый день гости были, особенно первый год. Легче становится, конечно, ощущение, что за тебя переживают, ты становишься сильнее».

Руслан Трубач –​ один из фигурантов «дела Веджие Кашка». 23 ноября 2017 года в Симферополе российские силовики задержали группу крымских татар – Казима Аметова, Асана Чапуха, Руслана Трубача и Бекира Дегерменджи. Их подозревали в вымогательстве средств у гражданина Турции Юсуфа Айтана. При задержании российскими силовиками стало плохо ветерану крымскотатарского национального движения Веджие Кашка. Позже женщина скончалась. Активист крымскотатарского национального движения Нариман Джелял утверждает, что гражданин Турции, в связи с которым задержали группу активистов, украл деньги семьи Веджие Кашка. Руслан Трубач пробыл в Симферопольском СИЗО год, два месяца и один день, затем ему изменили меру пресечения на домашний арест. Под домашним арестом, Трубач пробыл полтора года. 17 апреля 2019 года ему вынесли приговор в виде трех лет условно с испытательным сроком в три года.

Руслан Трубач вспоминает, что в течение полутора лет, которые он находился под домашним арестом дались ему тяжело. «Мне разрешалось ходить во дворе. Но был зафиксирован определенный метраж. То есть, я мог до ворот дойти, кого-то запустить и кого-то выпустить условия позволяли. Я постоянно занимался хозяйственными вопросами дома, что-то отремонтировать, подремонтировать. Мелкие работы по дому я лично делал, потому что просто так сидеть тоже нельзя». Первое, что сделал мужчина после снятия браслета –​ поехал в Бахчисарай. «Моя тетя тяжело больна, поэтому я сразу отправился к ней. Потом уже по поселку прошелся, кто ближайшие у меня здесь соседи, к ним пошел».

Сейчас Трубач находится в Крыму в условиях карантина. Он говорит, что в вынужденной самоизоляции, нужно не забывать, что все пройдет. «В первую очередь, нужно беречь здоровье, любить и уважать семью, потому что моральное состояние идет полностью от семьи. Жена, дети, родители, не забывать об этом и прислушиваться к ним. Работать над собой. Переубеждать свои мысли нехорошие, которые, порой, приходят. Переубеждать самого себя, что все будет нормально и пройти это нужно достойно».

Третий герой – крымчанин и сейчас находится под домашним арестом. Он рассказал Крым.Реалии о том, как сейчас обстоятельства домашнего ареста влияют на его образ жизни. Далее мы публикуем его рассказ без комментариев.

«До предъявления мне обвинения я вел активный образ жизни. Моя работа заключалась в том, что я постоянно коммуницировал с людьми, с клиентами и поставщиками. Также у меня была небольшая группа детей, которых я обучал арабскому языку. Параллельно этому всему пытался, хотя бы один раз в день ходить со своими детьми на намаз в мечеть, чтобы привить детям любовь к посещению мечети. У меня маленькие дети, и они очень активные. Я старался насыщать и их досуг всяческими прогулками: возил свою семью на море, на аттракционы, в парки, заповедники, музеи. Пытался помочь каждому кто обращался ко мне, если это мне было под силу. Мой браслет мне позволяет находится дома, но до одной самой отдаленной комнаты сигнал не доходит. Я не могу находится в ней больше 5-10 минут. Что касается двора, то там тоже сигнал не охватывает всю территорию. Как мне объяснил инспектор УФСИНовец, мой браслет рассчитан для многоэтажных квартир. Конечно, человеку, который привык вести активный образ жизни, очень сложно находится просто дома. Как морально, так и физически. Например, недавно умер очень близкий родственник, а я не мог даже на похороны попасть. Сейчас я решил заняться благоустройством дома: планирую завезти небольшое хозяйство. Решил воплотить свою мечту и леплю маленький тандыр (глинянная печь – КР). Вечерами занимаюсь самообразованием читаю книги. Занимаюсь с детьми. Мне очень сложно привыкнуть к новому статусу, практически и невозможно. Меня обвиняют в том, в чем я не виноват. Браслет, сейчас надетый на мою ногу, постоянно напоминает мне мой статус в которым я сейчас нахожусь. Раньше я выстраивал разного рода планы и целеустремленно осуществлял это. Сейчас долгосрочные планы строить гораздо сложнее».