«Происходит тотальное запугивание журналистов»: почему журналисту Тарасу Ибрагимову запретили въезд в Крым

Украинскому журналисту Тарасу Ибрагимову, который сотрудничает с редакцией Крым.Реалии, сотрудники Пограничной службы ФСБ России запретили въезд на территорию России и аннексированного Крыма до 30 мая 2054 года. В чем причина этого запрета? Какие темы в Крыму освещал Тарас Ибрагимов? И как это соотносится с украинскими запретами на въезд российских граждан?

На эти и другие вопросы в эфире Радио Крым.Реалии вместе с ведущим Сергеем Мокрушиным отвечают украинский журналист Тарас Ибрагимов, крымский адвокат Алексей Ладин, медиаэксперт Института массовой информации Ирина Земляная.

– Тарас, как вам запретили въезжать в Крым?

Ибрагимов: Я уже четыре года ездил на полуостров: как всегда, через Новоалексеевку, через контрольно-пропускной пункт «Чонгар». Перешел украинскую административную границу, а когда прибыл на российскую и отдал паспорт пограничнику, тот посмотрел на него, порылся в базе и спросил, есть ли у меня еще какие-то документы. У меня не было. Попросил подождать пять минут, тогда ко мне пришли. Там есть такие будки на территории российского контрольно-пропускного пункта. Мне с порога сотрудники Пограничной службы ФСБ сказали: «Тарас Анатольевич, вы же знаете, почему вы здесь». Я говорю: «Догадываюсь» – «Ну тогда мы вас уведомляем о том, что вам запрещен въезд на территорию Российской Федерации». Дальше был диалог с сотрудником ФСБ, я попросил его сказать, почему именно мне запрещают въезд. Мы с ним «танцевали» вокруг этой темы, он сказал: «Мы-то знаем почему. А сами-то как думаете?» Я ответил: «Я думаю, у нас просто взаимная неприязнь с ФСБ». Он говорит: «Ну да».

– Есть ли хоть какое-то официальное объяснение в этом постановлении?

Ибрагимов: Это обычная бумажка, там написано, что мне запрещен въезд, согласно нормам федерального закона от 1996 года, то есть это абсолютная формальность. Но в устной беседе ФСБшник косвенно подтвердил причину. Они знали, кто я, не было никакого допроса по существу. Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали в профиль и анфас, татуировку еще посмотрели. В общем, было смешно.

– В 2014 году из Крыма уехало очень много профессиональных журналистов. Как вы, не крымчанин, оказались там?

Ибрагимов: Это случилось в 2016 году, то есть я не освещал аннексию. Я увидел вакансию правозащитной организации «Крым.SOS», которая запустила небольшой журналистский проект. Я следил за тем, что происходит на полуострове, аннексия для всех была большим шоком. В общем, я пришел туда и с тех пор пишу о Крыме, хотя сменил уже множество редакций. Сначала ездил вахтовым методом, по несколько месяцев, но несистемно, потом понял, что надо приезжать регулярно. Мне Фейсбук напоминает, что год назад я был там-то и там-то в Крыму. Наверное, были десятки поездок.

– Алексей, Тарас Ибрагимов получил, насколько мы можем судить, самый длительный срок запрета на въезд в аннексированный Россией Крым. Можно ли оспаривать такое решение?

Ладин: Конечно же, решение будет оспорено в рамках административного иска. На самом деле не имеет принципиального значения: 34 года, 25 лет или 20 лет. Мне кажется, эти цифры берутся с потолка. Вопрос в том, что перспективы в российском суде весьма печальны. Не то чтобы я прогнозирую, но предполагаю, что аргументы у ФСБ будут в стиле: «У нас есть такие секреты, но мы вам их не расскажем». С определенной долей вероятности могу сказать, что решение будет отрицательным как в первой, так и во второй инстанции, после чего нам ничего не останется, кроме как выходить на Европейский суд по правам человека. Здесь имеет место такая тенденция, что последовательно ограничивается доступ к объективной информации. Сейчас она чуть ли не единственный рычаг воздействия на беззаконие, которое происходит в Крыму, с международных позиций. Тарас Ибрагимов крайне объективно и, я бы даже сказал, осторожно и аккуратно освещал события в Крыму, пытаясь найти «золотую середину». Однако даже такое освещение, видимо, стоит поперек горла определенным людям.

– Спасибо, Алексей. Над какими именно историями вы работали в Крыму, Тарас?

Ибрагимов: Сначала я писал на общие темы, про политику – я политолог по образованию. Меня очень интересовал конфликт между Алексеем Чалым и Сергеем Меняйло в Севастополе, про Сергея Аксенова было несколько материалов. А потом я поехал в Крым с правозащитной миссией, был под судом по делу Ахтема Чийгоза и вдруг понял, что это самое важное, о чем можно говорить в Крыму. Я стал писать про суды, а они начали проходить с большей интенсивностью: запрет Меджлиса, плотные посадки.

– Были ли на всех этих заседаниях представители других СМИ?

Ибрагимов: «Интерфакс» приходил на громкие заседания по Николаю Семене, Ильми Умерову, Ахтему Чийгозу. К последнему вообще «Россия 1» приехала, Reuters был. Сначала мне просто нравилось освещать суды, а потом стало ясно, что это в какой-то степени работает, как сказал Алексей – как один из рычагов давления на силовые структуры. Мы с ним, например, почти каждый день выпускали новости о состоянии Эдема Бекирова, о том, что его не хотят вывозить на лечение, что его вообще нельзя содержать в СИЗО. Насколько мы знаем, Бекиров чуть ли не в последний момент попал в обменные списки, его освободили. Мне кажется, что как раз помогла огласка, в том числе наши новости на сайте Крым.Реалии. Российский омбудсмен в Крыму знала, что есть внимание прессы к этой проблеме. Мне кажется, на полуострове судебная журналистика – журналистика прямого действия. Если ты там находишься и у тебя есть доступ к адвокатам, ты можешь написать об этом прямо сейчас, то решать исход дела могут дни и часы. В этом и заключалась моя работа.

– Мешали ли ей российские силовики в течение этих четырех лет?

Ибрагимов: Меня задерживали раза четыре. В последний раз я это просто не афишировал. Дело в том, что формально мой запрет на въезд действует до 30 мая 2054 года, а 30 мая 2019 года меня задержал ОМОН возле суда, когда рассматривали дело по крымским правозащитницам и активисткам «Крымской солидарности» Лутфие Зудиевой и Мумине Салиевой. Меня отвезли в миграционную службу, составили протокол и оштрафовали на 2 тысячи рублей «за незаконную трудовую деятельность». Это прямо подтверждает, что сотрудники Центра «Э» составили административный протокол, написали на меня кляузу в миграционную службу. А так время от времени меня задерживали, были обычные допросы. Наверное, хотели меня припугнуть, что я не тем занимаюсь, не с теми людьми дружу. Несколько раз говорили, что не надо бы, мол, тебе дружить с крымскими татарами, они же преступники, террористы и так далее… На самом деле я не жалуюсь, что мне запретили въезд – напротив, я очень счастлив, что сотрудники ФСБ четыре года меня терпели. Желаю и дальше им огромного терпения, чтобы они перетерпели еще нескольких журналистов, которые обязательно будут туда приезжать и работать. Эта тема не останется без внимания.

– Ирина, насколько широко Россия применяет такой инструмент, как запрет на въезд, в отношении украинских журналистов, которые работают в Крыму? И зачем?

Земляная: Мы фиксировали такие ограничения для журналистки телеканала ATR, раньше запрещали въезд журналистке Анастасии Рингис, которая ехала в Крым с личными визитом. Россия, к сожалению, это делает, и одна из причин – не пустить освещать правду. Происходит тотальное запугивание всех журналистов, чтобы они даже не пытались туда ехать.

– Наши слушатели интересуются: какая разница есть между запретом на въезд в Крым для Тараса Ибрагимова и теми случаями, когда Украина не пускает на свою территорию российских журналистов?

Земляная: Нужно начинать с элементарного: Крым не российский, Россия, очевидно, не может этого делать. Если говорить об украинских запретах, то они касаются не журналистов, а пропагандистов, которые под видом журналистов распространяют информацию, не придерживаясь профессиональных стандартов. Россия же запрещает въезд именно журналистам, которые этих стандартов придерживаются.

– Тарас, будете ли вы еще работать по теме Крыма?

Ибрагимов: Однозначно буду какое-то время, может быть, год. Планирую переформатировать сотрудничество с адвокатами, с активистами – все будет по телефону, удаленно. В любом случае я останусь в теме Крыма, буду писать новости о судах, потому что политические процессы продолжаются. Тема преследования крымских татар по террористическим статьям была для меня сквозной, главной. Я благодарен огромному количеству активистов и гражданских журналистов, которые продолжают освещать эту тему и очень помогали мне на месте. Нам не привыкать работать удаленно, и я думаю, что это просто вопрос времени, когда мы снова будем работать в Крыму.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)