Джафер Сейдамет: «Отдельные воспоминания». Часть 17

1 сентября 1889 года (13 сентября по новому стилю) появился на свет один из наиболее выдающихся лидеров крымскотатарского народа – Джафер Сейдамет. В честь 130-летия со дня рождения «крымского Петлюры» – литератора и публициста, в переломную эпоху ставшего военачальником и дипломатом – Крым.Реалии начинают публикацию уникальных мемуаров Сейдамета.

Продолжение. Предыдущая часть здесь.

Гаяз Исхаки

Второй важной фигурой, с которой я в то время познакомился, был Гаяз Исхаки Бей. Мы были глубоко привязаны к этому выдающемуся представителю татарской литературы из Казанского края. Его роман под названием «İki Yüz Yıldan Sonra İnkıraz» [«Упадок после двухсот лет», 1903 г.] стал предметом наших дискуссий. В Стамбуле у него было выступление о национальных и цивилизационных течениях среди казанских татар. Это выступление глубоко тронуло нас.

[Относительно Гаяза Исхаки Бея и его лекции см.: [Necib Asrî] «Şimâlî Türk Ediplerinden Ayaz İshakî», Стамбул, 1328 [1909/1910] г., типография Танин – прим. Джафера Сейдамета].

Гаяз Бей также снял комнату в пансионе Джеляла Коркмазова, благодаря чему у нас была возможность часто видеться. Его простота, скромность, открытость и решительность в выражении взглядов, его привязанность к революции и народному движению приблизили нас к нему. Он также некогда познал угнетение царизма и горький вкус ссылки… Все это вызвало то, что мы от всей души одарили его почтением.

Турецкие интеллектуалы

К сожалению, нам не удалось ближе познакомиться с Абдурешидом Ибрагимом Эфенди, известным путешественником, родом из казанских татар. Зато мы регулярно посещали его выступления и читали его публикации. Точно так же мы не смогли в то время лучше узнать [азербайджанского публициста и общественного деятеля] Агаоглу [Агаева] Ахмед-бека.

Турецких мыслителей: [поэта] Тевфика Фикрета, [философа] Ахмета Шуайипа, [писателя] Хусейна Джахита и [министра финансов] Мехмета Джавида Бея, – мы знали только по их произведениям. Работу Ахмета Шуайипа Бея «Hayat ve Kitaplar» [«Жизнь и книги», 1901 г.] в то время мы, непонятно почему, считали величайшим откровением знания. С лихорадочным вниманием мы следили за спорами между Хусейном Джахитом и [журналистом] Али Кемалем.

Теми авторитетами, перед которыми во время наших к ним визитов мы выказывали сомнения, появлявшиеся в наших умах и сердцах, были [писатель и журналист] Ахмет Мидхат Эфенди и [философ и поэт] Рыза Тевфик Бей [Бёлюкбаши]. Они оба призывали нас к возвращению на родину и работе там, на месте. С помощью серьезных примеров и подробных объяснений они пытались убедить нас в том, что реформы, чтобы приносить плоды, должны основываться на знаниях. Хотя я чувствовал большую привязанность и уважение к Ахмету Мидхату Эфенди, мне больше нравился Рыза Тевфик Бей. Его ораторский талант был для меня идеалом. Я не пропустил ни одного из его выступлений. Если я правильно помню, я дважды навещал его в его маленькой квартире в квартале Эмирган над Босфором. Во время этих визитов я попросил его поучаствовать в конференциях, организованных нашим «Talebe Cemiyeti» [«Обществом учащейся молодежи»]. Во время этих визитов я также пытался узнать его взгляды на определенные темы, которые нас беспокоили. Рыза Тевфик Бей настойчиво подчеркивал, что улучшения должны основываться на знаниях, а силу следует черпать в экономическом развитии. Он был реформатором. Он пытался погасить наши горящие огнем революции надежды и нашу убежденность в том, что все хорошее исходит само по себе из революционных изменений. Он разъяснял, что о социальных вопросах следует думать глубже, более фундаментально. Он объяснял, что мы, татары, больше выиграем не от российской народной революции, а от цивилизационного и экономического подъема нашего народа, он объяснял, что мы должны работать именно на этой ниве. Он призывал нас использовать все возможности, которые на этом поле дает царизм. Но, к сожалению, царская администрация не разрешала нам открывать не только учительские семинарии, но и даже школы рушдие. У нас не было свободной прессы.

Обширные познания Рызы Тевфика Бея, сила его слов, его способность смотреть на проблему широким взглядом в высшей степени захватили меня. Однако этот факт не изменил ни во мне, ни в моих друзьях нашего революционно-реформаторского настроя.

Наши публикации

После возвращения из Крыма, в беседах с друзьями мы пришли к выводу, что нам уже недостаточно тайно отпечатанных на копировальном аппарате и отправленных в Крым мелких материалов, целью которых было вызвать национальное пробуждение на нашей родине. Мы решили писать книги, пусть и не очень большие, печатать и отправлять их. Мы приняли решение, что один из наших товарищей, Абдулхаким Хильми [Абляким Ильми], переведет на современный турецкий язык книгу [Халима Герая] «Gülbün-ü Hanan» [«Розовый куст ханов или история Крыма», 1811 г.] и добавит от себя несколько примечаний. В свою очередь, я подготовил направленную против царизма брошюру под названием «Yirminci Asırda Tatar Milleti Mazlumesi» [«Угнетение татарского народа в ХХ веке», 1911 г.]. Другие коллеги решили написать стихи и рассказы. Позднее эти сочинения вышли напечатанными под названием «Yaş Tatar Yazıları» [«Писания молодых татар», 1913 г.]. В том же издании вышел и рассказ «Qarilghachlar duasi» [«Молитва ласточек»] [Номана] Челебиджихана, являвшийся пародией на рассказ Альфонса Доде о последнем уроке, который учитель французского языка дал своему ученику в связи с переходом Эльзаса и Лотарингии под власть Германии. На мой взгляд, эта пародия превзошла оригинал и навсегда сохранит свое значение в литературе крымских татар.

Турецкая революция и татары

Мы занимались нашим «Talebe Cemiyeti» и подпольной политической деятельностью, учились в университете и, в то же время, пытались понять внутреннюю политику Турции. С этой целью мы не только следили за прессой, но и общались с депутатами парламента, дискутировали со знающими ситуацию нашими товарищами-турками. Нас в наибольшей степени печалили партийные споры и отношение меньшинства, ведущие к ослаблению государства, а также нападки, направленные непосредственно на «Cemiyeti İttihat ve Terakki» [«Общество «Единение и прогресс»].

Сила, которая связывала нас с этой партией, проистекала не из нашего понимания ее программы или того, что мы верили, будто у нее есть подготовленные сильные лидеры, способных осуществить эту программу. Проще говоря, того факта, что она осуществила турецкую революцию мешрутиета [т.е. ввела конституционную монархию], было достаточно, чтобы мы всей душой привязались к ней. Мы были абсолютно убеждены, что сила, которая преуспела во введении мешрутиета, может все. Тот факт, что члены «İttihat ve Terakki» принесли свободу, что они рисковали жизнью для процветания нации, возвышал их в наших глазах на недосягаемую высоту. Но не только мы так думали, у всех татар было такое же мнение об этой партии, и она им так же нравилась. Поэтому такие имена, как Ниязи и, особенно, Энвер, до тех пор среди татар совершенно неизвестные и не используемые, внезапно стали чаще появляться среди детей, а ранее популярные имена, такие как Абдулхамид, Абдулмеджид и Абдулазиз [т.е. имена султанов], выходили из употребления.

Влияние мешрутиета на татар – это тема, которую стоит рассмотреть отдельно, здесь же я счел целесообразным очертить ее хотя бы в нескольких словах.

У интеллигентной татарской молодежи был народный и революционный уклон. Эта тенденция особенно усилилась и распространилась после революции 1905 года. Сторонники новой системы обучения и реформистские улемы, представляющие точку зрения, что религия не противостоит прогрессу, а может его направлять, поддерживали эту популярную и революционную ориентацию, и со временем эта линия укрепилась и среди народных масс. Турецкие реформы решительно ускорили эту тенденцию и усилили пылкость широких слоев населения. Внезапно в глазах народа выросла ценность и укрепилась позиция реформистского крыла улемов, а также революционной молодежи. Смена власти в Турции на конституционную монархию, осуществленная под знаменем османизма [идеологии равенства всех жителей империи в рамках единой османской нации] и в обход пантюркизма, превратилась в фактор, укрепляющий национальное основание политического сознания татар.

Поскольку татарские реформистские круги за точку опоры для всех своих действий принимали чаяния российских революционных групп, неудивительно, что они рассматривали социальные аспекты реформ как наиболее важные, а все их умственные построения зависели от результатов, которые должна была принести революция. Национальные проблемы и цели все еще оставались в рамках ожидаемой российской революции.

Продолжение следует.

Примечание: В квадратных скобках курсивом даны пояснения крымского историка Сергея Громенко или переводы упомянутых Сейдаметом названий, а обычным шрифтом вставлены отсутствующие в оригинале слова, необходимые для лучшего понимания текста.